8-23 мая 2002
Галерея "Южный Крест" (ГВЗ "На Каширке")
Картины из частного музея Александра Сплошнова "Ковчег Нового
Завета"
О. СТЕФАН ЛИНИЦКИЙ:СКВОЗЬ ЗЕРКАЛО АПОКАЛИПСИСА
(Возвращённые шедевры)
Один из наиболее известных современных религиозных художников
России.
Представлены два главных цикла. Возвращённые из Бельгии работы
не выставлялись на родине с 1970-х годов.
Р. Багдасаров
"ВРЕМЯ УНДИНЫ"
(Фрагмент статьи)
Когда апостолы спускались с горы Фавор, Иисус запретил
рассказывать им о Своём Преображении "доколе Сын Человеческий
не воскреснет из мертвых" (Мф 17:9). Этот запрет до известной
степени обращен и к последующим поколениям христиан, коим станет
открываться преображённое бытие ещё до времени всеобщего Воскресения.
Свидетельствование о Фаворском свете налагает на верующего сугубую
ответственность. В нынешнем богословии этих свидетельств почти
нет. Однако древнее предание о Благодати требует подчас колоссальных
усилий для уразумения. Причём львиная их доля приходится на преодоление
разницы между средневековым и современным мышлением, отличие русского
языка от греческого или даже от церковно-славянского. Неопределённость
в понимании метафизики и следующая за ней неразработанность терминологии
создают подчас тупиковые ситуацию. Быть может выход не в пересказе,
а в символическом изображении живого духовного опыта?
Подобную задачу вот уже 40 лет посильно осуществляет Отец Стефан
(в миру Виталий Дмитриевич Линицкий). Трудно переоценить его влияние
на нон-конформистскую живопись Москвы 1960-80-х гг., на изобразительное
оформление современной парадигмы православного аскетизма. Многие
идеи художника давно перешагнули за рамки индивидуального творчества.
Так, фигура Достоевского с вербами на картине "Сто веков"
И.С. Глазунова, являющаяся репликой с "Портрета Ф.М. Достоевского"
(1980) Линицкого, гораздо известнее, чем сам оригинал. Первоначальные
версии циклов "Времена года" (1965-76) и "Апокалипсис"
(1965-77) оказались в Бельгии, ибо у нас не существовало тогда
центра, где они могли бы постоянно экспонироваться. Теперь, благодаря
усилиям Александра Сплошнова, музыкального продюсера и собирателя
живописи, они, наконец, вернулись на родину.
Четыре картины "Времён года" соответствуют сезонному
распределению православных праздников. Символотворчество Линицкого
выражает богословскую истину того, что не стихии мира влияют на
бытие Церкви, но молитвенная и литургическая жизнь Христова Тела
проявляет свою благую волю через естественные циклы. Принадлежности
богослужения (потир, лампады, свечи), силуэты храмов и людей,
кресты всевозможных конфигураций, праздничные иконы вступают в
проникновенные композиционные и колористические отношения с творениями
природы - туманами, снегом, радугой, деревьями, травами, бутонами
и ягодами, мерцанием светил… Зарождаясь во взвешенной влаге Осени,
начала церковного лета, абрисы церквей прорастают как семена (Зима),
набухают подобно огненным почкам под Красный звон колоколов (Весна),
цветут и плодоносят (Лето). Как чешуйки лемеха на деревянных куполах
Севера, сонмы молящихся приникают к средоточиям богослужения (Осень,
Зима, Весна), чтобы духоносный поток причастников во главе с Господом
заполнил распечатанные врата бесконечности (Лето).
Подлинное восприятие символа возможно только через осознание,
но бесполезно будить его рассудочными абстракциями. Незаполненные
чувством и памятью, они обращены лишь к одной части души. Только
религиозный символ, оживлённый индивидуальным ключом откровения,
в силах это сделать. На картинах Линицкого множество мелких деталей,
но у верующего они не вызывают чувства растерянности, ибо знакомы
ему с купели. Голгофские орудия, алавастровый сосуд, дискос, звездица
и остальные сакральные предметы, разнясь по цвету и компоновке,
вызывают всё новые ассоциативные ряды, пробуждая благоговение
(высшую форму внимания) и вводя в мистику богопознания.
Медленнее читаются символы "Апокалипсиса". Линицкий
вычленяет из толкования св. Андрея Кесарийского самые трудноизобразимые
моменты, пропуская их сквозь призму Ареопагитик. Амплитуда чувств
колеблется от осознания недостоинства созерцать тайны Царствия
Божия до дерзновенного свидетельства о Вседержителе, Который был,
есть и грядет (Отк 4:8). Простершись крестом по лицу земли (как
предписывает исповедный устав) Тайнозритель желает охватить четыре
стороны света, что указывает на глобальный подход к Откровению.
Двигаясь посреди оплывших свещниц, Христос взвешивает "мерилом
правды" главные религии мира ("Видение I"). Во
"II Видении" точка зрения резко набирает высоту. Становится
виден Престол со смарагдовой радугой, символами Семи духов и Четырёх
животных. Обычно иллюстраторы данного места останавливались на
простом отождествлении Четырёх животных с символами Евангелистов
(Львом, Тельцом, Орлом и Человеком). Но Линицкий стремится привести
их к человеческому "знаменателю", придавая глубину Евхаристического
канона. Он соотносит символы Евангелистов с 4-мя частями возглашения
на литургии: "Победную песнь поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще".
Привычному Льву соответствует образ Гефсиманского бодрствования
("взывающе"), Тельцу - Распятие ("вопиюще"),
Орлу - Преображение ("поюще"), Человеку - Воскресение
("глаголюще"). Согласно Откровению, 4 образа были "исполнены
очей спереди и сзади", поэтому силуэты возгласов Благой вести
вписаны в многоочитые кресты с вереницами бегущих вдаль отображений
и льнущими сонмами поклоняющихся ("Видение III"). Гигантский
череп антропоморфного Князя Тьмы Линицкий словно просвечивает
рентгеном, демонстрируя всю хлипкость лжи, количество которой
так и не перерастает в качество - скопировать богоподобие человека
дьявол не в состоянии ("Видение V"). Армагеддон и Суд
показаны как разноступенчатый процесс нисхождения Воинствующей
Церкви ("Видение VI"). На последнем, "VII Видении"
наконец проявляется Благословляющий Лик Спасителя, дотоле скрывавшийся
за двойным (позитивом и негативом) образом с Туринской плащаницы.
Венцом ему служит Древо Жизни.
|
