К царю Солнцу
Иссушающий слёзы, взметающий пыль на дорогах.
Разбивающий сталь и стекло в тяжелеющих реках,
Обращающий в пепел, Тебя как могу не воспеть я,
О, великое Солнце, клонящее бег к закату.
Что могу я спросить у Тебя, убеляющий время?
Чем смогу одарить я Тебя, обагряющий жизни?
Чем украшу Тебя, сожигающий речи и числа,
О, пустынное Солнце, клонящее бег к закату?
Как смогу не солгать, пригвождённый Твоими лучами?
Как смогу убежать от меня пронизавшего света?
Всё возьми Своё, Царь, а меня поскорей пусть не будет,
О, дарящее Солнце, клонящее бег к закату.
Как могу говорить о Тебе я, Господь постоянства?
И кому мне сказать о себе, о, Господь перемены?
Разве помнит мудрец все ночные шуршанья и писки?
О, морское Светило, клонящее бег к закату.
Нет, не слушай меня, пусть на мне все лучи не сойдутся;
Пусть у ног Твоих буду струиться я тихою песней.
Разум медовый даруй мне, лиши меня сладкого слова,
О, великое Солнце, клонящее бег к закату.
Дай воспеть Тебя, Ткач, основанье невидимой пряжи;
О, жестокий Охотник, мой зверь обезглавлен Тобою.
Ты вплетаешь лазурь, и багрянец, и золота в сети,
Милосердное Солнце, клонящее бег к закату.
Дай воспеть Тебя, Жрец, от Тебя все пути и знаменья,
Дай воспеть Тебя, Жнец, Ты податель и смерти, и жизни.
Вяжешь крепко снопы Ты лозою живой человечьей,
О, искусное Солнце, клонящее бег к закату.
Наш огонь так чадит, наши птицы питаются прахом,
Пощади, пощади, мой Отец, истомлённого пыткой.
Распрями моё тело, и волосы пусть мне расчешут.

* * *
Как тяжело и страшно я вступаю
В минутный век, где золото и снег,
Как будто бы октябрь уступит маю;
Опять начав бессмысленный разбег,
Взлетит весна; всю ночь снежинки тают.
Снежит весь день, как будто засыпает
И не заснёт огромная луна.
Как смело год природа завершает,
Как прошлое мне страшно оставлять...
Побудь, октябрь, пусть птицы улетают,
Побудь ещё, мне страшно улетать!

* * *
Я смеюсь назло проклятьям
В день осенний. Над Невой
Ходит осень в шумных платьях
С обнажённой головой.
Ходит осень, предлагая
Всем из рук своих вино.
Выпью — мало, лист усталый
Покачнётся над водой.

* * *
Светает в шесть, хотя повсюду снег.
Горячий чай имеет очертанья —
Один из всех, кто утру дал разбег,
Из тех, кто прозябает в Божьих дланях.
О утренние сумерки мои —
Два мавра на запятках полной ночи!
Наш заговор скреплён на забытьи,
И барин пьян, хохочет и бормочет.
Взгляд из кареты, севшей в колее,
Как новый шум, с залива ветер влажный
— Язык умрёт! — Мой мастер, ваш стилет!
Вновь кровью слов месть утолит и жажду.