Книга, которую я только что прочёл, называется несколько иначе: «Постмодернисты о посткультуре. Интервью с современными писателями и критиками» (Москва, 1996, ЛИА Р. Элинина). Отличная бумага, чёткая красивая гарнитура, грамотный макет, словом, полиграфия на высоте. Читать было интересно, потому что из всех этих «постмодернистов» я шапочно знаком только с Татьяной Толстой по отличному рассказу «Сомнамбула в тумане» из альманаха «Зеркала» да с несколькими статьями Олега Дарка и Вячеслава Курицына (последний в своё время крепко приложил меня то ли в «Независимой», то ли в «Сегодня», обозвав «сермяжным пролетарием», «дохлым тараканом» и как-то ещё, теперь не упомню).

   Участвуют наши теперешние литературные мэтры, выбившиеся, по их собственным словам, из «андерграунда» в «истаблишмент». Стилёк большинства интервью впечатляет. Выраженьице как бы твердят хором и вразнобой почти все спрашиваемые, словно стараясь как бы проехаться друг по другу с помощью этого словесного оборота. Вот г-жа Серафима Ролл, составительница сборника, допрашивает литератора Игоря Яркевича: «Это как бы и выбор, и одновременно исход из духовности?» (Речь идёт о «новой тематике и новом разрешении вопроса». Запомним эту формулу: «исход из духовности» - я к ней ещё вернусь). «Ну, - отвечает автор, - этот рассказ был просто воспринят как манифест нового литературного сознания... Там герой пародирует Солженицына, он как бы действительно занимается онанизмом...» «Я имею в виду как бы себя...» - заявляет пародист в другом месте. А дальше пошло-поехало: иные из «постмодернистов»  «ощущают себя как бы в каком-то тупике. Они как бы всё сказали» (тот же Яркевич). «При этом как бы Достоевский повернул так...» (он же). «Самые простые вещи приходилось здесь как бы отвоёвывать... (ibid.) «И я как бы не случайно вернулся к детству...» (опять же он). «Религия как бы выше морали...» (он же). «Это как бы абсолютный ноль...» (он же). «Создание как бы в высоком литературном стиле откровенно развлекательной и сюжетной литературы...» (Вячеслав Курицын о Викторе Пелевине, чей роман «Чапаев и пустота» представляется самым значительным литературным фактом как бы последнего сезона). «Многие авторы как бы чувствуют ситуацию...» (он же).

Ну, и как бы так далее - всю книгу не перецитируешь. Что же декларируют эти как бы литераторы?

Основная тема - исход из духовности, о чём уже говорилось выше. Ну прямо как исход евреев из приютившего их Египта: «и сделали сыны Израилевы по слову Моисея, и просили у Египтян вещей серебряных, и вещей золотых, и одежд». Обобрали доверчивых хозяев - и были таковы: «религия как бы выше морали». «Мне кажется, - говорит Яркевич, - что все поиски в русской литературе идут сегодня, в основном, по пути освобождения от этой духовности... Освобождение от этой самой духовности - это интегрирование русской литературы в западно-европейский и американский контекст. Мне кажется, все поиски будут идти в этом направлении.» Эти несколько строк - подлинный манифест, метафизический, литературный и даже политический. Отречёмся от «этой самой духовности» и побежим интегрироваться в заморские палестины, в мир золотых тельцов, сникерсов, ваучеров, истаблишментов и т.д. Впрочем, мы уже забрели в трясину, где духовности нет и в помине, зато «всё в жизни хорошо, много больших квартир, много красивых машин, чистые, светлые, ухоженные улицы, здоровые дети и есть время для того, чтобы взять красивый роман в красивой обложке». Но, как известно, не всем в этой жизни одинаково везёт: кому таторы, а кому - ляторы.

Я, по нищете своей, красивых романов не покупаю, однако нет-нет да и попадётся что-нибудь этакое на помойке возле дома - «новые русские» проглотили и отрыгнули в мусорный ящик. Вот недавно подцепил на свалке такой красивый роман - отчего не полюбопытствовать? Не знаю, правда, по какой статье подобная продукция идёт - кич, поп-арт или постмодерн. Два неких постсоветских автора сочинили том на пятьсот с гаком страниц под названием «Доктор Джонс против Третьего Рейха». Тут тебе и тамплиеры, и Граали, и зловещий институт Аненербе, и человеческие жертвоприношения, и даже - для пикантности - лёгкие покусывания ЦК КПСС и КГБ. Но не смог осилить и полусотни страниц, на каждой из которых по два-три трупа, а изредка - игривые сценки в ванной комнате или описания скромным обедов, во время которых гостям подают что-нибудь калорийное - жареных пауков или супчик из человеческих глаз...

А как относятся «постмодернисты» к порядком надоевшему «культурному наследию»? Да на ту же помойку его, где среди бутылок от пепси-колы попадаются всякие триллеры и роскошные журнальчики вроде «Домового», «Няни» и «Андрея». Про Солженицына я уже обмолвился. Марина Цветаева «безумно раздражает» Татьяну Толстую. Бунин «так все свои стихи заполировал, что кто же это будет покупать: так всё гладко, так свинчено, что скука» (Толстая). «В принципе мне больше нравится «Три мушкетёра» Дюма, чем Дос-Пассос. Я и к Мандельштаму отношусь плохо» (Виктор Ерофеев). Ну ещё бы, разве не Мандельштам писал о своём и о нашем времени: «Наступает глухота паучья, здесь провал превыше наших сил»?

Но неужто всё так мрачно в мозгах «постмодернистов»? Никоим образом. Есть и кое-какие просветы. «Чистые, светлые, ухоженные улицы». «Не только участвовать, но мне и как бы кайф поймать» (Егор Радов). «Мне больше нравится поп-культура, потому что она даёт больше начальной энергии» (он же). - Ну разумеется, кому поп, а кому попова дочка, о вкусах не спорят. - «Я очень люблю американский кинематограф» (Яркевич). «Мне очень нравятся американские фильмы, их action» (он же). «Могутин женился на каком-то мужчине, сказал, что спидом заболел. Это как бы здоровое желание, но оно не очень эстетизировано, не введено в соответствующий контекст. Контекст - большая наука» (Курицын). Золотые слова! Что в сравнении с ним призыв поэта серебряного века Игоря Северянина: «Пора популярить изыски»? Если уж «популярить» да «эстетизировать», то поп-арт, попу, спид и прочие «здоровые желания». В соответствующем контексте разумеется.

Я никогда не мог понять - куда мне, «сермяжному пролетарию» - что это за зверь такой - «постмодернизм». Теперь, по прочтении сборника «Постмодернисты о посткультуре» многое стало проясняться. Бунина никто не станет покупать, к Мандельштаму следует относиться плохо... А вот гимны рукоблудию, красивым обложкам, однополым бракам и лесбиянству (лесбиянки в книге тоже упоминаются) - это в самый раз.

Смущает, правда, прицепляемое к каждой декларации двусмысленное как бы, есть в нём некая нерешительность, недоговорённость. А что жаться-то, господа «постмодернисты»? Повычеркали бы из своих манифестов все эти «если бы» да «кабы», глядишь, и легче было бы вам вытравить из себя остатки «этой самой духовности». Ведь вы же такие смелые! Вас так «интересует агрессивность любого высказывания и тоталитарного письма» (г-жа Серафима Ролл). Пора «спроектировать в реальный мир, в котором свободное совокупление между гетеро- и гомосексуальными личностями и обмен энергии тела наполняет существование чувством восторга и радости» (она же).

Мне такая проекция ни восторгов, ни радостей не сулит. Совокупляйтесь, господа как бы промеж собой.

12 апреля 1997