Однако для достижения желаемого союза гуманитарных и естественных наук необходим также и национальный капитал, кровно заинтересованный в выработке современной национальной доктрины. Озарения философов останутся не нужными до тех пор, пока они не будут востребованы эгоистическими интересами капитала, крупной промышленности, а в целом интересами нации.

В начале XX века молодому философу Людвигу Вольтману было всего около тридцати, и его книги расходились хорошими тиражами. К чести России нужно заметить, что все его книги через год-два после выхода в свет немецких изданий, выходили и по-русски. И в это время происходит самое важное событие в жизни Вольтмана. Фирма Круппа объявляет конкурс работ на тему о влиянии теории Дарвина на внутреннюю политику и законодательство государств. Победа на конкурсе оценивается в 30.000 рейхсмарок. Философ с жадностью принимается за работу, соперничая с шестьюдесятью маститыми конкурсантами. Вольтман погружается в изучение социологии, зоологии, антропологии, теории государства и права, истории. Стоило ему наряду с гуманитарными науками плотнее заняться еще и точными дисциплинами, как всякое спекулятивное крючкотворство марксизма испарилось из его головы.

В процессе написания своей самой главной книги Вольтман принимает решения первостепенной важности, наглядно характеризующие эволюцию его взглядов. Он окончательно порывает последние связи с социал-демократической партией, бросает рутинную работу офтальмолога и становится профессором гигиены и антропологии в Хаубинде.

Так и появилась на свет его блестящая "Политическая антропология".

Но увы комиссия, объявлявшая результаты конкурса, присудила ему лишь третью премию. Разозлившись, Вольтман отказался от премиальной суммы, причем суммы не маленькой. Единственным утешением послужило, то, что первое место в конкурсе было присуждено Вильгельму Шальмайеру - одному из первопроходцев расовой гигиены. Кроме того в предисловии к своей работе тот обильно цитировал Вольтмана, признавая достижения своего молодого коллеги. Восемь работ, завоевавших первые места были опубликованы, но наибольшую популярность у читающей публики получила "Политическая антропология". Успех был оглушительным.

Выйдя из печати книга имела следующее полное название: "Политическая антропология. Исследование о влиянии эволюционной теории на учение о политическом развитии народов".

Предпослав, по законам жанра эпиграф из Эрнста Геккеля, автор с первой же страницы определяет свое поистине революционное видение проблемы: "Биологическая история человеческих рас есть естественная и основная история государств. Вместо нее до сих пор, почти исключительно, развитие политических учреждений и идей делали самым односторонним образом предметом исторических исследований, забывая реальных людей, живые расы, семьи и индивидуумов, как органических творцов и носителей политической и духовной истории".

Объяснение же этой проблемы Вольтман видел в том, что: "Человеческие расы однако подчинены тем же общим биологическим законам изменчивости и унаследования, приспособления и подбора, внутри-видового размножения и смешения, усовершенствования и вырождения, как все прочие организмы животного и растительного мира".

Его исследования отвечали, как он сам формулировал двум требованиям: с одной стороны - представить как биолого-антропологические, так и историко-политические факты, а с другой - раскрыть внутреннюю причинную связь между обоими рядами фактов в общей и специальной истории народов. Кроме того он желал особо выделить в какой именно степени раса и гений господствуют над процессом исторического развития государств.

В первой же главе под названием "Факторы органического развития" Вольтман дает функциональные естественно-научные обоснования своего метода. Вначале подчеркивается, что неравенство положения между индивидуумами с течением времени закрепляется и эти закрепленные различия приводят со временем к образованию новых видов, однако подчеркивается существенное влияние "расовых предрасположений". От теоретических положений автор переходит к вопросу о терминологии. "Вариационная статистика и исчисление вероятностей очень важны для определения типа расы. "Тип" есть понятие морфологическое, "раса" - генеалогическое. Раса и тип не совпадают обязательно точно. Чем меньше варьируется раса, тем цельнее ее тип, тем более согласуются индивидуумы в одной и той же основной форме их организации. Чем более, напротив, варьируется раса, тем более отклоняются крайности от "среднего типа". В таких случаях почти невозможно заключать из среднего типа о расе; - здесь только генеалогическое исследование может установить органическое сродство".

Таким образом смысл понятия "расовой чистоты" с самого же начала получает политически корректное обоснование. "Раса же тем консолидированнее в своем типе, чем она древнее. Помеси двух рас складываются в своих внешних и внутренних свойствах больше по той расе, которая древнее". Правила же в развитии встречающиеся в развитии у "ублюдков растений и животных" наблюдаются в точной мере и у человеческих рас. Устойчивая средняя форма помеси возникает, таким образом в условиях исторически одинакового возраста родителей.

Вторая глава "Физиологические основания изменений и унаследования" ценна введением понятий "ZEUGUNG" - воспроизведение, и "VORHERBESTIMMUNG" - наследственное предопределение. Удачно и весьма к месту цитируется фрагмент Гете: "Спит скрытая сила в семени; покоится начинающийся прообраз, замкнутый в себе, сокрытый покровом; лист, корень, и зародыш - только полусформированные и бесцветные".

В третьей главе "Естественные изменения и унаследование у человека" автор активно полемизирует с противниками расовой теории, ошибочно сводящими все к арифметическим вычислениям в пользу доказательства отсутствия "чистых рас", а также против теоретиков отталкивающихся от механического и равномерного распределения расовых свойств. Иронизирует он и над теми, кто исчисляет "миллионы капель крови дедов и прадедов", текущих в жилах венценосных особ. "Расовая чистота" существует и как понятие, и тем более как явление. "Доказано однако, что в смешанных расах бывают всегда "очистки от примесей", что типы сопротивляются до известной степени слиянию и что элементы чуждых рас, когда они не слишком многочисленны, через несколько поколений снова могут быть совершенно выключены из расового плазматического процесса зародышевой ткани".

Таким образом обосновывается главный постулат расовой теории: расовая чистота является первой биологической потребностью любого вида. Вводится понятие "BLUT M1SCHUNG" - "смешение крови", для обозначения негативных последствий межвидового скрещивания, от чего, собственно, и происходит русское слово "ублюдок", что буквально означает "у крови", - рядом, но не в ней. Под кровью понимается только чистая кровь. "ENTMISCHUNGEN" - напротив означает "очистку от примесей". "INZUCHT" - обозначает расовое скрещивание в пределах вида. "ZUCHT" - искусственное выращивание, выведение породы.В ходе изложения следует сразу же заметить, что все положения Вольтмана с подлинно немецкой пунктуальностью иллюстрируются статистическими данными, десятки цитат именитых ученых сопутствуют каждому смелому ходу его мысли. Никакой безосновательной схоластики нигде не встречается, но общая эрудиция автора при этом нисколько не затрудняет чтение. Книга читается легко и занимательно, как своего рода расовый детектив, повествующий о хитроумных похождениях чистой и нечистой кровей. В этом же плане с точки зрения общей вариационной статистики интересной представляется остроумная классификация ублюдков, которые, согласно генетической неразборчивости их предков подразделяются на три основных зоологических отряда: смешанных, перетасованных и децидированных. Смешанные типы показывают некое среднее положение между родительскими типами; у перетасованных наблюдается механически хаотическое движение признаков с поочередным доминированием то отца, то матери; у децидированных ублюдков, напротив явно выражено доминирование свойств одного из родителей. Чем ближе расовые типы родителей, тем менее ощутим разброс признаков. Эти правила распространяющиеся и на людей хорошо проиллюстрированы данными опытной зоологии при разведении домашних животных.

По ходу изложения динамика и мощь повествования нарастают. Статистические таблицы все чаще, приговоры - жестче. Вольтман говорит о наследовании духовных способностей, о психических и социальных феноменах в обществе и, как результат о создании "антропометрии духовных свойств", с целью определения расового "канона духовных свойств". Зародышевые клетки плазмы дают человеку "предначертанный маршрут" в духовном развитии. И все эти меры жесткой кодификации "духовных способностей нужны, чтобы уметь измерять как степень унаследования, так и степень усовершенствования и вырождения". И здесь Вольтман решительно переходит к своей любимой еще с юношества теме гениев и их роли в мировой истории. Он говорит о "породе зародышевой ткани гениальных семейств", о "таланте повелевать", "врожденном политическом такте", музыкальной и научно-специфической одаренности.

Наконец, четвертая глава "Усовершенствование и вырождение рас". После понятия "INZUCHT" - внутригрупповое скрещивание, здесь формулируется одно из базовых понятий расовой гигиены - "RASSENZUCHT", означающую практику искусственного расового отбора, с целью которого применяют "REINZUCHT" - разведение без скрещивания и "KREZUNG" - путем скрещивания.

Вольтман здесь подчеркивает, что скрещивание домашних животных совершается либо с целью улучшения и облагораживания расы, либо для освежения крови. "Если в какой-нибудь породе дело идет не столько о тонких качествах, сколько об ее жизненной стойкости, то скрещивание представляется удобным средством вновь пробуждать в ней эту стойкость, но для более тонкого расового разведения внутригрупповая случка неизбежна". Он также подчеркивает, что только внутривидовое разведение, при котором особи женского и мужского пола в типовом отношении значительно приближаются друг к другу, возможно усиление "расовой энергии".

Весьма симптоматично главное убеждение автора книги, что "чистые расы первоначально были повсюду", и лишь процесс миграций создал "ублюдков, которые в той или иной системе органов склоняются преобладающим образом, к той или иной расе". При чем помеси по его мнению оказывают негативное влияние на чистые расы.

"Жизненные условия для образования и сохранения чистой расы заключаются в равномерности естественных условий, строгом вычеркивании всех вырождающихся индивидуумов и строгом внутри-групповом случении, поддерживаемом естественными и социальными преградами".

Именно это определение и стало впоследствии ключевым правилом расовой гигиены. Вполне логичен поэтому переход срезу же от проблем антропологических к проблемам этическим. Констатируется, в частности, что "добродетели и преимущества встречаются гораздо чаще у тех рас, которые сохраняют себя чистыми, и что помесные расы обладают большей частью недостатками и пороками своих родителей, наследуя их дурные, но отнюдь не хорошие стороны". Наконец, очень удачно сформулированный образ "хаос крови" выводится для определения организации помесных рас вообще.

В условиях смешения исходных видов с разными антропологическими данными величина зубов не стоит ни в каком целесообразном соответствии с унаследованным размером челюсти, а величина глазниц не приспособлена к величине унаследованных глаз и, как результат возникают кариес и близорукость. Кроме того непропорциональность телосложения и дисгармония пигментирования указывают на ухудшение эстетической организации расы. "Хаос форм и красок среднеевропейского населения сравним с расовым хаосом при смешении уличных собак". Скрещивание различных расовых свойств ведет уже в первых или позднейших поколениях к расстройствам внутреннего равновесия организма, так как органы разного происхождения и качества не подходят друг к другу и ухудшают как прочность структуры, плодовитость, так и духовные способности. Все вместе по Вольтману это называется "ублюдочная дегенерация".

Пятая глава называется "Биологические основные законы культурного развития". Здесь автор акцентирует внимание на наследовании ума и инстинктов, необходимых для сохранения и усовершенствования расы. Сфера человеческой культуры вообще и искусства, в частности, получают биологическое истолкование.

"Из полового инстинкта и любовной игры и обоснованного на них общества, семьи и стада берет свое начало всякое человеческое творчество. На этом половом начале искусства основывается его высокое социальное расовое значение. Боевая песнь воодушевляет и объединяет орду для боя. Переданные саги и песни предков воодушевляют последующие поколения. Великие произведения искусства, стиль и содержание которых доводят до сознания глубочайшие чувства и волю нации, образуют основание для ее духовного единства и могут стать символом великих деяний и будущности расы". Вольтман говорит и о наследовании правовых норм, и о расовой предрасположенности в передаче культуры. "Перенесение высшей цивилизации на низшие расы возможно только путем смешения крови, причем должно произойти слияние с элементами более одаренной расы. Сила идей разбивается об органическую ограниченность естественного дарования".

Шестая глава "Развитие семейного права", повествует о формах развития брака и о влиянии полового подбора на него, а также об организации власти в семье и физиологических основах права наследства.

В седьмой главе "Социальная история сословий и занятий" с самого же начала подчеркивается, что отдельно взятый "индивидуум будет содействовать преимуществам расы, если только он принадлежит к этой расе". Состояние социального дифференцирования, кроме этого необходимо для любого человеческого сообщества и является залогом его развития как в духовной, так и в экономической сфере. "Без сознавания социального различия, без "пафоса расстояния" не бывает никакого политического и духовного развития".

Дальнейшие рассуждения Вольтмана самым ярким образом контрастируют с его прежними социалистическими рассуждениями о равенстве. Вы сами можете судить о радикальной эволюции автора вправо. "Рабство было нужно, чтобы породить в сознании человека практическое понятие социального труда, аристократия же - для утверждения практического понятия о социальной свободе".

Вольтман последовательно развивает свои взгляды и переходит к социобиологическому обоснованию кастовой системы: "Расы нуждаются во внешних руководящих узах социальных рамок, чтобы брачные соединения связаны были групповым инстинктом высших слоев и естественным расовым чувством. Половая вражда к чужим расам - это биологическая, наследственная часть до - человеческой, животной истории человека. Искусственный брачный отбор, оформленный кастовой системой и предохраняющий от смешения с другой порабощенной расой, предназначен именно для поддержания расовой чистоты правящих верхов общества. Жрец и воин обязаны блюсти чистоту крови как никакие другие члены общества, ибо от их разума, веры, решимости зависит вся устойчивость государственного организма. Лучшим и наглядным примером кастовой системы, апробированной веками, является индуизм. Шедевром кастового законодательства, основанного на строжайшем соблюдении законов расовой гигиены, являются знаменитые "Законы Ману".

"Строгий кастовый и брачный строй индусов диктовался хорошо обоснованной и историческим опытом доказанной мыслью, что всякое государство, в котором разрушается чистота высшей расы, погибает. Сильное чувство превосходства арийской расы и прочно основанное представление о строгой закономерности естественного унаследования и ухудшения расы путем примеси чужой менее ценной крови являются чертами, проходящими через всю законодательную практику индусов. Ни в каком законодательном документе других народов не находим мы столь точно и строго проведенной расовой гигиены и расовой политики во внутреннем законодательстве, как в "Законах Ману".

От былых розовых социалистических иллюзий Вольтмана не осталось и следа. "Повсюду сословное расчленение, покоящееся первоначально на разделении труда и личных неравенствах, стремится, под влиянием привычки и традиции, и кастообразной замкнутости, к наследственности занятий, и публичных привилегий, и именно там, где высшее сословие вынуждено бывает защищать себя против побежденных туземцев, против вторгающихся чужеземцев или возвышения беднейших и непросвещенных слоев собственной расы".

Эта стройная, подлинно аристократическая цепь рассуждений логично подводит нас к названию восьмой главы: "Политическое развитие народов". В ней Вольтман считает нужным подчеркнуть, что с ростом социальной организации обществ, борьба за выживание в ее биологическом видовом смысле вынуждена была перейти на другую ступень развития. Солидарность и внутреннее дифференцирование выражаются все резче, и руководство приобретает все более твердый и напряженный характер. Грабеж, охота, война ведут к росту сознания, как подчиненных, так и руководителей, что и становится причиной политической организации.

"Между тем, как в стаде животных, а первоначально и в человеческой орде, власть и авторитет представляли только чувственный факт, вызывающий подчинение на основании чувственных восприятии, борьба за господство в прогрессе просвещения и цивилизации принимала все более интеллектуальный характер".

Далее подчеркивается, что политический характер сообществ имеет биологическую основу, выработанную веками привычек и традиций. Вольтман удачно приводит старинную пословицу, гласящую, что "законы без обычаев бесплодны". Апологетику биологизма в политической организации сообществ он вновь развивает на основе индуистских "Законов Ману". И вновь предания "старины глубокой" производят мощнейший эффект, ложась, как некое революционное прозрение, поверх десятков цитат и статистических выкладок. Законами древнейшей арийской религии Вольтман пользуется как обобщающим выводом из практических данных современной ему науки: прием сколь литературно изысканный, столь и убедительный. Экзистенциальное время у него сжато до предела и словно по воле мага струится то вспять, то уносится в будущее. От Вольтмана - социалистического материалиста - не осталось уже ни следа, есть лишь Вольтман - расовый метафизик.

Основываясь на своем методе биологического детерминизма, он объясняет и классифицирует политическую способность рас. В свою очередь, отталкиваясь от которой он выводит закономерности в процессе образования государств.

"В государстве основанное на силе право есть социальное выражение физиологической и селекционной ценности". Пик энергетического напряжения всей книги наступает в девятой главе:

"Антропологические основы политического развития". Собственно ради утверждений и выводов этой главы и создавалось все сочинение.

Здесь Вольтман повествует о взаимосвязи эволюционных и биологических аспектов в интеллектуальном развитии человеческого рода. И именно в расе и в гении со всей яркостью высвобождается весь ряд специализированных сил, которые мощно и творчески входят в общий биологический процесс истории народов. Деления населения на сельское и городское, на касты и сословия, по группам интересов также объясняются только с точки зрения антропологического отбора. "Расы - это факторы природы, которые должны быть введены в баланс исторических событий как данные причины и силы. Возникновение этих расовых способностей лежит по ту сторону истории в более тесном смысле этого слова. Эти способности возникли в доисторический органический период культурной истории... Что лежит в основании исторических изменений, так это - непрестанная перемена рас, превращенная в антропологическом строении общества".

Плодовитость, стиль правления, социальная иерархия, стремление к захвату новых земель - все это имеет антропологическое, а никак не экономическое объяснение. Проводя расовый анализ, Вольтман дает четкое определение политико-антропологического идеала.

"Самая светлая раса в то же время - и самая даровитая и благородная". Именно этот вывод ляжет в основу расово-биологической доктрины Третьего Рейха. Антропологическое обоснование этого идеала выводится автором из пропорциональности строения костей, мускулов, общих габаритов тела, на которых покоится "национальное богатство". Главная ценность народа - это не его экономическое богатство, заключающееся в золоте и иных ценностях, а сам народ, как биологическая общность, несущая в себе заряд неиссякающей творческой "энергии расы", с помощью которой только и возможны все культурные, исторические и политические свершения народа.

Большой объем черепа, длинноголовость, большой узкий нос, ярко очерченные надбровные дуги, светлые волосы, чаще голубые глаза - все это и является характерными отличиями высшей нордической расы. "Судьба человеческого рода тесно связана с кубическими дюймами мозговой массы, и история человечества внесена в эту массу, как в большую книгу, полную иероглифических знаков".

Вольтман - расовый метафизик к концу книги полностью входит в свои права.

"На основании чисто морфологических и физиологических соображений мы должны поэтому придти к заключению, что великорослый, с большим черепом человек, с фронтальной долихоцефалией и светлым пигментированием (северно-европейская раса) будет самым совершенным представителем человеческого рода и высшим продуктом органического развития".

Именно под этим углом зрения Вольтман рассматривает далее политическую борьбу за чистоту расы с древнейших времен. Все выдающиеся культурные и исторические свершения в условиях разных цивилизаций древности были осуществлены именно этим типом людей. Загрязнение чистой нордической крови самым неблагоприятным образом сказывается на жизнедеятельности всего государственного организма.

"Крайние расовые скрещивания порождают по физиологическим причинам дисгармоничные и нестойкие характеры. У индусов это не было простым предрассудком, когда они думали, что ублюдок дурных родителей должен быть еще хуже своих родителей. Именно в странах со смешенным населением совершается наибольшее количество преступлений. Физиологическое скрещивание рас тогда только является рычагом длительного и истинного прогресса, когда дело идет о двух родственных или однокачественных племенах. Случайная, исторически достигнутая, ступень культуры не имеет при этом решающего значения: его имеет только антропологическое равенство происхождения".

Используя опыт колониальных стран со смешанным населением Вольтман подчеркивает, что всюду ублюдок инстинктивно ненавидит свою цветную мать и презирает своего белого отца.

В процессе культурно-исторического развития общий язык также является сильнейшим средством физиологического влияния и выравнивания. Но навязывание языка может вести и к гибели нации, когда в культурное и кровное общение вводятся "малоценные расовые элементы" и путем более сильного размножения вытесняют более благородную расовую ветвь.

Повышение и понижение политического культурного развития перемежающимся скрещиванием и смешением рас, ведет к предположению, что всякий раз к выродившейся расе должны присоединяться элементы новой и свежей расы, чтобы вновь поднять упадающую культуру и возбудить ее к более высокому развитию. На этом основании периоды смешения должны являться темными и смутными периодами в истории рас, а времена внутреннего скрещивания - периодами расцвета и силы.

Автор не скупится на художественные образы издеваясь над теоретиками "брака народов", которые были так ярко представлены в среде марксистов и социал-демократов.

Сила пророчеств Вольтмана спустя вот уже почти столетие возросла многократно. "Хаос крови, происходящий от "мирового родства", будет куплен только ценою более благородной крови и посредством нивелирования и бастардизирования всего рода человеческого".

И в конце, он дает нам свой гениальный политико-антропологический завет: "Из государств только те долее других остаются на вершине достигнутого ими процветания, которые не придерживаются одностороннего естественного отбора и не поддаются чересчур стремительному культурному порыву, но часть своего более одаренного населения щадят и сохраняют в возможно здоровых жизненных условиях, как свой природный источник талантов. Арии - последние пришельцы и завоеватели, которые вследствие своей высшей физической силы и интеллекта покорили низший народ. Они всюду образуют господствующую касту и придают большое значение избеганию неравных браков, почему и презирают ублюдков".

В последней, десятой главе "Политические партии и теории" Вольтман дает очень правильное обоснование тому, что в действительности никаких политических убеждений ни у кого никогда не было и нет.

Все политические партии - будь то либеральные, консервативные, демократические, коммунистические - формируются по принципу антропологической комплиментарности. Каждый человек озабоченный политикой сбивается в стаю с себе подобными, ибо каждая идея имеет антропологическую матрицу соответствия. Лозунги подобны брачному крику того или иного зоологического вида, зазывающего на случку, а плакаты, программы, агитация - аналогичны распущенному цветастому хвосту во время брачного танца. Не идея важна в политике, а ритуал. Все основные политические идеи созданы на уровне досоциальной, а именно: изначальной расовой биологической общности. Голосует не гражданин, а архетип его расы. Все это впервые в той или иной степени и было осознано и сформулировано гениальным немецким антропологом, социологом и расовым метафизиком Людвигом Вольтманом. Главное же революционное значение его основного труда состоит в том, что он первым создал критерии расовой философии, которая не имеет ничего общего с доминировавшим тогда историцизмом. Не достижения человечества вообще, не общечеловеческие ценности, измеряемые в параграфах конституций, живописных полотнах, битых черепках найденных после раскопок, и иных душещипательных гуманистических эквивалентах, интересуют расовую философию, но биологическая жизнеспособность конкретной культуротворящей расы, выраженная в ее "расовой энергии", и ее исторические перспективы как антропологически цельного вида. Все остальное - химеры образованщины. Именно Вольтман и был одним из тех немногих, кто сумел объяснить историко-политические факторы на основе биолого-антропологических явлений, чем и подготовил на рубеже XIX и XX веков создание принципиально новой философии, которая и сокрушила марксизм, либерализм, христианство, и все иные подобные расово нечистые догмы.

Его великолепную книгу можно цитировать целиком, да сверх того прибавить к ней несколько томов обстоятельной критики из области сбывшихся пророчеств, особенно касательно судеб Германии и России.