Вряд ли нужно пояснять, что эффект от книги. Вольтмана был оглушительным. "Политическая антропология" стала самой популярной, продаваемой книгой этого направления. Поэтические озарения Ницше, бывшие модными у интеллектуалов того времени получили основательное научное подтверждение. Сверхчеловек был высчитан и замерен антропометрическими инструментами. Культ "белокурой бестии" был легализован, как этико-биологическое явление, как неотъемлемое звено эволюции.

"Мораль - для врачей", "Больной - паразит общества", "Падающего подтолкни", "Раса рабов и раса господ" - все эти высказывания Ницше вдруг у всех на глазах стали материализовываться и превращаться в самостоятельные идеологемы. Ницше объявил христианство "антиарийской религией", а Вольтман доказал это. Всемирный "унтерменш" трепетал.

В общем агрегатном состоянии философских идей, будораживших лучшие умы Европы, именно "Политическая антропология" явилась той драгоценной крупицей, что перевесила концепции Канта и Маркса в пользу учений Дарвина и Ницше. Синтез эволюционного учения, социологии и философии был найден. Марксизм в Германии был побежден и поэтому стал спешно перебрасываться в Россию, где в точном соответствии с предостережениями Вольтмана, он стал развиваться усилиями ублюдков.

К сожалению в условиях современного западного "открытого общества" об эпохальном вкладе Вольтмана в историю борьбы идей говорить не принято. Его биографии, принадлежащие перу Юргена Миша, Алена де Бенуа, и других слишком поверхностны и регионально ограничены. В них он предстает эдаким заштатным интеллектуалом с экзотическими убеждениями и не более того, а его переход из стана социал-демократии в стан научных предтеч национал-социализма рассматривается как шалости начитавшегося дитяти. Но, как мы видим все совсем не так. Вольтман был истинным героем своего времени. Из него еще иногда пытаются изобразить предателя своих юношеских интересов. Но и это неверно, ибо он покинул ряды Бернштейнов, Бебелей и Каутских, когда уразумел их антропологическую сущность. Предать можно лишь те убеждения, с которыми связан узами расы, отход же от инорасовых называется прозрением. Мы вовсе не хотим этими утверждениями сделать Вольтмана ответственным за будущие преступления фашизма. Оговоримся же еще раз, что умер он очень молодым в 1907 году и, следовательно, не мог знать, чем закончится эпопея борьбы идей в первой половине XX века. Но вот ужасы марксизма-ленинизма, разыгравшиеся в России, он предугадал вполне, чем и доказал научную ценность своей концепции. Поэтому и нам живущим почти через сто лет после описываемых событий следует внимательнее присмотреться к обобщениям Вольтмана, ибо многие противоречия, терзающие нас сегодня произросли из того времени.

Присмотримся внимательнее к расстановке сил, ведь и у тех, кто противостоял марксизму, то же не было единообразия в мыслях, что впоследствии и привело к поражению немецкой расовой философии вместе с Третьим Рейхом. Но можно ли расовую философию делать ответственной за режим, профанировавший ее ценности, ведь Третий Рейх и спровоцировал гражданскую войну внутри белой расы?

Разрыв с социал-демократией у Людвига Вольтмана был полным, в частности в письме к Эдуарду Бернштейну от 29 сентября 1902 года он писал: "Я все больше прихожу к убеждению, которого, в принципе, придерживался и раньше, что естественно научная, то есть, биологическая и антропологическая, критика социализма должна быть поставлена выше экономической и этическои .

Именно за свои взгляды, высказанные в "Политической антропологии", Вольтман впоследствии был прозван "расовым догматиком" на ряду с Гобино. Пусть так, но стать первым догматиком в любом деле тоже чего-то стоит. Чемберлен представлял "динамическую" линию в расовой философии, Вольтман же, в свою очередь, по сути являлся первым представителем "статической" ветви этого учения, ибо начисто отрицал всякое влияние окружающей среды на поведение человека. Непрерывность действия зародышевой плазмы, по Вейсману, была альфой и омегой его социальной антропологии. Человек ни чему не учится, только в наследовании свойств проявляется его характер. Именно поэтому расовая гигиена для Вольтмана означает в узком смысле гигиену размножения, с помощью которой исследуются условия улучшения качества новых поколений. Она представляет собой применение теории полового и искусственного отбора к людям. Для Вольтмана была ясна необходимость параллельного социального и брачного отбора, который один может не только предохранить от упадка органическую силу человеческого рода, но и стать основой для его улучшения. В это время он уже поддерживал лозунги Альфреда Плетца об улучшении расы. Ниспровергая тезисы мирового гуманизма Вольтман по-прежнему много ссылается на Спенсера. Больные и слабые, которые будучи предоставлены самим себе стали бы жертвами безжалостного отбора, при помощи медицины и благотворительности оказываются теперь способными выжить и даже передать свои дефекты по наследству. В борьбе с филантропией он ссылался также на Геккеля, и развивал, как мы видели выше, учение о "панмиксии" Вейсмана, которое ведет к вырождению расы.

1902 год для Вольтмана ознаменовался окончательным поворотом в сторону расовой философии. Осознав в полной мере революционное значение своей книги, он считает возможным буквально раскавычить ее название и превратить в лозунг нового мировоззрения. С группой единомышленников создает фундаментальное периодическое издание "Политико-антропологическое обозрение". Уже в 1903 году молодой журнал имел уже 2000 подписчиков. Целью издания было ' 'логическое применение естественного закона эволюции в широком смысле слова для органического, социального и интеллектуального развития народов".

В программе своего обозрения Вольтман заявлял, что эволюционная теория Дарвина наткнулась на ряд противоречий и потребовала многих корректировок. Дарвинизм переживает, по его мнению, внутренний кризис. Необходима модификация учения Дарвина с учетом теории Вейсмана о непрерывности зародышевой протоплазмы и ненаследования приобретенных свойств, а также последних опытов и исследований Де Фриза.

Рассматривая борьбу рас Вольтман не был оголтелым беспочвенным оптимистом, ибо о надвигающейся "желтой опасности" мыслил следующим образом: "Или невзыскательность и грубость очнувшихся от тысячелетней летаргии монгольских орд, восторжествует над устремленным выше повседневных потребностей духом изнурившейся в борьбе за существование и в культурном творчестве арийской расы?"

X. С. Чемберлен, учитывая выдающиеся заслуги Вольтмана в деле расовой философии, в письме от 1 октября 1904 года уведомил Вильгельма II о необходимости ознакомления с его работами. Как мы помним. Кайзер дал высокую оценку книге "Основы XIX столетия" Чемберлена и потому был чуток и внимателен к его советам. Косвенным подтверждением его знакомства с трудами Вольтмана может служить известное письмо Вильгельма II к русскому императору Николаю II, написанное как раз в 1904 году. В своем послании немецкий монарх, называл себя "повелителем Запада", а своего брата-русского царя "повелителем Востока", подчеркивая, что всеми силами будет содействовать ему в усмирении поднимающейся "желтой опасности", формулировка Вольтмана, как видите воспроизведена в точности.

Вольтмана начали интеллектуально обворовывать с начала его пути, и мы покажем, что это печальное правило дальше стало распространяться уже просто до неприличных размеров. Впоследствии у него воровали идеи, цитаты, тезисы все кому не лень.

Свое емкое и удивительно ясное введение к "Политической антропологии" Вольтман переработал в то время в статью большего объема под названием "Антропологическая теория истории и общества". В этой статье он критикует идеалистическую теорию истории, согласно которой историю определяют идеи. "Идеи связаны с мозгами людей. Гениальные люди выходят из масс и принадлежат к определенным расам. Но мозги и расы - это предметы изучения естественных наук, которые биологически делают нам понятным происхождение идей и гениев".

В этой статье Вольтман еще более отдаляется от увлечения идеями юношеского социализма и окончательно переходит на позиции жесткой теории расовой метафизики. Мистика крови окончательно вытесняет все схоластические нагромождения марксизма. Своими предшественниками здесь он называет Платона, Аристотеля, Макиавелли, Гоббса и Гердера. Последний как раз и ввел в немецкую философию понятие расы, мало того, указал на смешение рас, как на фактор вырождения. Вольтман активно цитировал высказывания Шиллера и Гете о "расовых основах истории", ссылался на статью Иммануила Канта "О различных человеческих расах" (1775). Среди упоминаемых им имен были Ламарк, Дарвин, Гальтон, де Лапуж, Аммон, Плетц и Чемберлен. Вольтман четко различает "народ" и "расу" и утверждает, что "расы составляют народы".

Против присуждения ему третьей премии на конкурсе Аммон, де Лапуж, Геккель, выступали в пользу первого места, ибо авторитет Вольтмана, как серьезного расового теоретика рос.

Одновременно с изданием нового журнала Вольтман занялся поиском проявления расовых германских влияний во Франции и Италии. Восхищаясь итальянским искусством в своей книге "Германцы и Ренессанс в Италии" (1905) он подчеркнул важность того, что делали в эпоху Возрождения германцы в Северной Италии. Это глубокое исследование в области истории, искусства, патронимики, лингвистики и антропологии, в котором прослеживаются миграции германских племен в Италию и детально изучаются все ключевые личности эпохи Возрождения. По его мнению все великие художники и мыслители того времени принадлежали к "нордическому" типу. Его вывод: "Белокурый элемент народа определяет его культурную ценность, а упадок великих культур объясняется угасанием этого элемента". Обилие фактического материала, строгость построения концепции в сочетании с литературной легкостью изложения сделали эту работу популярной как в Германии, так и в Италии.

Вдохновленный успехом, Вольтман пишет продолжение под названием "Германцы во Франции" (1907). И хотя положительный эффект от этой книги был меньше, чем от предыдущей, что возможно объяснимо меньшей страстностью и убедительностью повествования, тем не менее, и она не прошла незамеченной, а нешуточный ажиотаж вокруг всего политико-антропологического направления только подогревался.

На сей раз Вольтман посвятил книгу Жорж Ваше де Лапужу (1855-1936), который искренне приветствовал ее, заявив, что несмотря на некоторые ошибки в деталях общая антропологическая концепция автора хорошо обоснована.

Вольтман вступил в контакт с Ваше де Лапужем в ноябре 1902 года. Несколько лет они интенсивно переписывались, позднее Ваше де Лапуж принимал Вольтмана у себя дома, когда тот изучал вопрос о влиянии германцев на культурный процесс во Франции. Мало того, он писал статьи для его "Политико-антропологического обозрения" и признавал в них влияние на себя Вольтмана. Так, в своей книге "Раса и социальная среда" Ваше де Лапуж писал: "Идеи Вольтмана о социал-аристократии оказали такое сильное воздействие на марксистские массы, что повлияли на результаты последних выборов в Германии".

С 1902 по 1907 годы Вольтман написал для своего журнала множество статей (кроме собственного имени он использовал 30 псевдонимов) на разные темы: от Возрождения до марксизма, о миграциях германцев, о расовой теории, о социальной защите "гениев" и т. д.

 

 

Именно в этот свой плодотворный творческий период Вольтман обрел множество интересных друзей и единомышленников, многие из которых были старше его. Среди них следует выделить в частности, Людвига Шемана, пропагандиста идей и основателя общества имени Гобино в Германии. В предисловии к своей книге "Труды Гобино по расовому вопросу", посвященной Отто Аммону, он отметил заслуги теоретика "социал-аристократии".

Шеман также сотрудничал с журналом Вольтмана. Еще теснее связи последнего были с сотрудником обозрения Людвигом Вильзером. Он родился в 1850 году и был автором известной книги "Происхождение немцев" и "Расовые теории". Как и Вольтман, Вильзер был медиком по специальности и так же высоко ценил вклад Гобино в расовую теорию, но в свою очередь находил, у него множество ошибок. В частности, ни Вольтман, ни Вильзер не могли смириться с его антидарвинизмом, кроме того, считали нужным подчеркивать влияние его малоизвестных предшественников. Вольтман и его коллеги переиздали книгу немецкого историка Густава Клемма "Распространение активных человеческих рас по земному шару", изданную впервые в 1845 году и явившуюся своего рода концентрацией аналитических идей, изложенных в его монументальном десятитомном труде "Общая культурная история человечества" (1843-1852). Именно в этой работе Клемм обосновал тезис о существовании "активных" и "пассивных" рас и о том, что отношения между ними определяют прогресс и упадок народов. Ваше де Лапуж был вынужден признать впоследствии, что "эссе" Гобино было "гениальным развитием идей Клемма".

Однако наибольшую известность среди немецких соратников Вольтмана обрел Отто Аммон, в критической литературе по социал-дарвинизму их имена чаще всего стоят рядом.

В свете нашего исследования, пожалуй, не будет большим прегрешением, если на его биографии мы остановимся детальнее, тем более, что на русском языке об Аммоне практически ничего нет. Прояснение взглядов Аммона необходимо нам также, чтобы иметь представление о спектре основных расовых идей на этапе их первоначального становления.

В августе 1900 года в доме Аммона гостил Ваше де Лапуж со своим сыном. Публикации Аммона и привели последнего к знакомству с Людвигом Вольтма-ном. Аммон давал очень высокую оценку "Политической антропологии", хотя сам Вольтман очень резко отзывался о нем, величая "буржуазным дарвинистом" и даже "антропологом в кавычках". Несмотря на спесь молодого философа, Аммон, который был на много старше его, нашел в себе силы трезво оценить талант Вольтмана и обратился к тому с письмом, в котором одобрял основную линию поиска и поддерживал начинание.

Вольтмана растрогала мудрость и снисходительность Аммона, и он, в свою очередь, ответил ему письмом, полным благодарности. В начале 1904 года они наконец встретились, и Вольтман произвел на старшего философа весьма благоприятное впечатление. Они расстались друзьями, и в 1905 году встретились вновь, теперь уже в Берлине. Их взаимное влияние при столь малой интенсивности встреч, тем не менее, было очень велико. Цитация и непременное детальное объяснение узловых моментов учения коллеги присутствуют как в книгах одного, так и другого. Геккель, Вольтман, Аммон - именно эти три имени упоминаются в научной литературе в первую очередь, когда речь заходит о формировании социально-расовой концепций и о противостоянии немецкой философии марксизму. Примечательно, что одна из книг Аммона носила весьма характерное название: "Дарвинизм против социал-демократии". Именно эти три философа стали олицетворением поражения марксизма, именно за это в советской историографии их окрестили "оголтелыми противниками пролетариата" и упоминали только в характерном обрамлении эпитетов "буржуазный", "реакционный", "шовинистический", "расистский".

Отто Аммон родился 7 декабря 1842 года в городе Карлсруэ. Свою родословную по линии отца он позже проследил с 1598 года. Его отец был коммерсантом. В возрасте четырех лет он потерял мать, а в пятнадцать - отца и брата, после чего жил у своих теток.

С ранних лет Аммон проявил недюжинные математические способности. Окончив Высшую техническую школу в Карлсруэ, он в 60-х годах работал инженером на строительстве железных дорог, в 1868 году женился. В соответствии с духом времени, Аммон тогда тоже объявлял себя либералом и, бросив работу инженера, стал главным редактором газеты "Констанцер Цайтунг". Однако тяжелая болезнь желудка заставила его в 1883 году оставить работу журналиста и вернуться с женой и четырьмя детьми из Констанции в Карлсруэ. Там он вступил в общество любителей древности, по поручению которого занялся изучением физических особенностей жителей Бадена, причем начал с солдат. Результатом этого исследования явилась работа "Об антропологии баденцев", вышедшая в 1899 году. Его заслуги в области социальной антропологии получили с этого времени широкое признание как в Германии, так и за рубежом. Он был удостоен звания почетного доктора Фрайбургского университета и, развивая успех, сотрудничал во множестве немецких и зарубежных журналов. Владея одиннадцатью (!!!) иностранными языками, он писал статьи и на них.

Отто Аммона также с полным основанием можно отнести к категории прозревших, ибо, покончив с молодежным увлечением либерализмом, он выступил с разоблачительной критикой социал-демократии в целой серии статей "Антропологическая болтовня", которые в 1891 году вышли отдельной монографией под названием "Дарвинизм против социал-демократии". В ней он проявил себя как "ярый противник социалистического общественного порядка" и, как большинство дарвинистов, он полагал, что между социал-демократией, с одной стороны, и учением о борьбе за существование о социальном отборе, с другой, существует непримиримая противоположность. Его политические взгляды в то время полностью вытекали из антропологии. В своей книге Аммон писал: "Антропология - это не такая наука, которая может послужить орудием партии, стремящейся к перевороту. Наоборот: достигнутые ею результаты - самый громкий протест против социал-демократии, какой только можно себе вообразить". После написания книги Аммон увлекся антропологическими исследованиями Александра Эккера и Рудольфа Вирхова, углубился в изучение биологии наследственности и теории происхождения видов. Все его теоретические умозаключения группировались вокруг базовой идеи, что все естественные природные закономерности, разработанные Дарвином для животного и растительного миров, без ограничений применимы к человеку и ко всем структурам человеческого общества вообще. Характерно, что философские обобщения он, как и Вольтман, искал в трудах Герберта Спенсера. Ограничивая диктат экономической этики, Отто Аммон писал по этому поводу: "Нельзя не видеть, что наиболее способные в экономической сфере не всегда и наиболее одаренные в нравственном и умственном отношении".

Наконец в его работах в это время можно также встретить и критику идеалистического понимания истории: "Все наши великие историки видели свою задачу в том, чтобы нащупать и выявить в мировых событиях нравственное ядро, победу способных и правых. Иными словами, они бессознательно возвысили теорию Дарвина до уровня принципа нравственного мирового порядка".

Вслед за Ваше де Лапужем Аммон делил людей на четыре класса по их основным способностям. Социальные учения Индии были уже известны в Европе в описываемое время, и этот факт являлся оправданием кастовой системы с антропологической точки зрения.

"В первый класс входят открыватели, изобретатели, пионеры, открывающие человечеству новые пути. Они имеют уровень интеллекта выше среднего, это люди с характером, неустанные и смелые творцы, на проторенных путях они чувствуют себя не очень хорошо... Человечество обязано им всем прогрессом.

Второй класс - умные и искусные люди, которые не обладают творческим духом, но умеют схватывать, разрабатывать и улучшать чужие идеи... Первые два класса взаимно дополняют друг друга.

В третий класс входят люди с уровнем интеллекта средним или ниже среднего. Для них характерно то, что Гальтон назвал "духом стада". Они поддаются обучению и, не имея своих идей, могут усваивать чужие. Они не могут сами развивать усвоенные идеи и потому противятся любым новшествам. Они думают, будто обладают всеобщей истиной, сохраняя приверженность к ней с инертностью массы.

Четвертый класс - неполноценные люди, неспособные производить, открывать или комбинировать, или усваивать чужую культуру".

Отто Аммон совершенно справедливо делал вывод в соответствии с данной классификацией, что значение народов, их ценность для мировой культуры, превосходство одного народа над другим тем больше, чем больше в народе людей первого и второго класса.

"Человек первого класса стоит тысяч простых работников физического труда и улучшает благосостояние тысяч. Люди третьего и четвертого класса только следуют по проложенным людьми первого класса путям. Люди первого класса - это локомотивы, люди третьего и четвертого класса - вагоны".

Вполне закономерно, что с позиции подобных взглядов он обрушивался на социал-демократических лидеров: "Бебель хочет, чтобы со всеми людьми обращались одинаково, с прилежными и ленивыми, одаренными и бездарными... Почему кого-то наказывать за ошибку природы, а других вознаграждать, если им и так повезло? Значит, соревнование должно прекратиться и теория Дарвина потеряет силу. Для человечества, это будет регресс, а не прогресс, как думает Бебель".

Развитие альтруистических и эгоистических тенденций в обществе Аммон также объяснял на основе борьбы индивидов за жизненные условия, инстинкт таким образом предстает как результат биологического отбора. Даже смерть грудных младенцев он оправдывал дарвиновской теорией, но отказывался от мысли об искусственном разведении людей.

В основе научных взглядов Аммона в этот момент явственно наблюдается влияние французской школы. Это, прежде всего, антрометрический метод Поля Брока и сомато-характерологическая типизация Ваше де Лапужа. В поддержку концепции последнего он написал, в частности: "Помимо великих переселений народов происходит и изменение их облика, обусловленное разной силой сопротивления определенным задаткам".

В заключении своей книги "Дарвинизм против социал-демократии" Аммон именно на основе теории естественного отбора подчеркнул необходимость усиления сословного сознания у правящей элиты. Химеры мнимого равенства не имеют под собой никакого биологического оправдания.

В 1893 году вышла его следующая книга "Естественный отбор среди людей", к антропологическим измерениям здесь добавлена была теория наследственности Вейсмана, кроме того Аммон выявил в этой работе закономерности совместного возникновения отдельных внешних признаков, их взаимосвязи и назвал признаки, выступающие в сочетании, "стабильными формами" в смысле Гальтона. Кроме того он вывел взаимосвязь между ростом и "головным указателем". "Детерминанты зародышевой плазмы, определяющие череп и остальной скелет, представляют собой стабильные формы по Гальтону... равно как и те, которые определяют цвет глаз, волос и кожи".

Аммон по сути и явился первым популяризатором идей Гальтона в Германии. Он также подчеркивал, что среди правящих классов процент людей со светлыми волосами, голубыми глазами и высокого роста существенно выше, чем среди представителей низших классов. Именно поэтому самый важный результат образования сословий он видел в предотвращении панмиксии. "Всеобщее смешение - противоположность отбора", - резюмировал он.

Очень важно отметить в этой связи, что именно усилиями Отто Аммона нарождающаяся расовая философия получила принципиально иную тональность в сравнении с классической историографией. Именно биологический детерминизм явился основанием для философски обоснованного оптимизма. Аммон - оптимист, несмотря ни на что верящий в будущее, в жизнь, в величие идеи Родины и в человеческую солидарность. В 1895 году вышла его не менее значимая книга "Общественный строй и его естественные основания". Структуру общества в его современной форме и его социальные учреждения Аммон объяснял здесь антропологическими и биологическими факторами. Книга делилась на две части. В первой он на социально-антропологической, естественно-научной основе развивал теорию общества, во второй излагал практические выводы из этой теории для всех областей общественной жизни. Предмет работы - биологическое объяснение социологических отношений между людьми. Аммон считал, что с помощью естественных наук: учения Дарвина о наследственности и изменчивости, с одной стороны, и о борьбе за существование и естественном отборе, с другой - можно обосновать правильную теорию общественного строя. Естественный отбор ведет к образованию сословий: этот процесс "продолжает дело естественного отбора среди людей". Красной нитью через все главы книги проходит основная идея Аммона - "социал-аристократическая теория общества". Для него образование сословий и обособление привилегированных сословий - закон расслоения общества, а не "прискорбный пережиток полу варварских времен".

По его мнению, именно из-за размывания антропологической основы элиты и погиб античный мир. "Согласно антропологической концепции, это были, принадлежавшие к высшей расе, арийцы, люди Севера, которые в доисторические времена пришли в Грецию и Италию, и господствовали над темноволосыми туземцами, обладавшими более слабым характером, постепенно смешиваясь с ними". Сам Аммон с ужасом подчеркивал, что в современной ему "Германии высокие, голубоглазые, светловолосые долихокефалы составляют ничтожное меньшинство, в Бадене - всего 1,2%". Идеализация древних саг на фоне существующего положения вещей повергала его в смятение, и он сам был вынужден признать: "Мы больше не германцы".

Итак, мы специально отвлеклись от жизни и деятельности Людвига Вольтмана с тем, чтобы четче показать на фоне каких идей и в окружении каких авторов формировалось его мировоззрение, феномен, который впоследствии получил помпезное название расовой теории, проделал сложный эволюционный путь. Интуитивные, подчас неточные обобщения историографии и философии, столкнувшись с теорией естественного отбора, дали миру социал-дарвинизм.

Усиление позиций антропологии, психологии, возникновение теории наследственности в дальнейшем преобразовали весь этот ансамбль идей в социалант-ропологию. Здесь так же различимы этапы: Первый этап - исторический, он всецело связан с работами Гобино. Второй этап - биологический и зоотехнический - выражен открытием Дарвина. Третий - биопсихологический - это деятельность Брока, Лапужа и Якоби. Наконец, четвертый - антропометрический этап - Аммон и Лапуж. Как результат всего этого совершенно закономерно возникает "Политическая антропология" Людвига Вольтмана, и сложный композиционный синтез гуманитарных и естественных наук преобразуется в единый сплав, - стройное мировоззрение, обладающее всеми необходимыми признаками самодостаточной философии. Именно с этого времени расовая теория усвоив базу классической философии, начинает самостоятельное существование. Мало того выделяются теоретическая часть - расология и практическая часть - расовая гигиена, каковые и закладываются в основу политического национализма, возникшего одновременно практически во всех странах Европы без исключения.

Оценивая с большой исторической дистанции вклад каждого из них, мы видим, что Гобино был первым, кто вывел гуманитарные науки из состояния идеалистического отупения. Он "сделал различия человеческих рас предметом исторического исследования". Такое заключение сделала в своей книге "Отто Аммон и социалантропология" (Франкфурт-на-Майне, 1987) Хилкеа Лихтзин. Она пишет: "Гобино пытался стереть границы между естественными и гуманитарными науками. Неравенство, историческое могущество рас, превосходство высшей расы, арийско-германской, нивелировка и неизбежный упадок вследствие смешения кровей, глубокий пессимизм в конце: таковы основные идеи Гобино. Они получили свое дальнейшее развитие в Германии с задержкой на несколько десятилетий. Лапуж, а параллельно с ним в Германии Аммон обосновали с естественно-научной точки зрения те же истины, которые Гобино обосновал исторически". Получилось так, что философы, историки и антропологи нашли баланс сил и взаимных интересов, который позволил создать единое целое - расовую теорию. Не будь этого союза идей, марксизм не был бы побежден в Европе, и на Западе началась бы череда пролетарских революций.

Теперь именно в таком контексте становится понятно, почему это В. И. Ленин в своей знаменитой работе "Что делать?", впервые вышедшей как раз в Германии, в Штутгарте, в 1902 году, совершенно не имея никаких потенций к занятиям философией и никакого антропологического основания для занятий расовой теорией, вдруг ни с того ни с сего обрушился на Людвига Вольтмана. 1902 год- это год начала полемики вокруг его "Политической антропологии", которую Ленин вообще вряд ли читал. Просто немецкие социал-демократы были обеспокоены тем, что их бывший соратник переметнулся вправо и грозит выдать теперь все антропологические тайны этой самой социал-демократии. Именно поэтому Ленину и дали команду раскритиковать Вольтмана. Еще раз подчеркнем, что такая трактовка у современных западных биографов и теоретиков социал-антропологии замалчивается.

С нашей же точки зрения эта версия развития событий подтверждается хронологической достоверностью. В 1902 году "Политическая антропология", да и вообще все другие работы поданные на конкурс фирмы Круппа, подстегивают общественный интерес к расовой проблеме. Расовая теория оформляется в самостоятельную науку. Марксизм в Германии терпит поражение, и Ленин в 1902 году в Штутгарте издает брошюру с характерным названием "Что делать?", которая выполняет функцию пароля и целеуказания. В 1903 году происходит II съезд РСДРП и международные революционные центры перебрасывают марксистскую заразу в Россию. Именно из "этой страны" решено было начать, и в 1905 году грянула первая русская революция.

А что же происходит с Вольтманом в это время? Он полон замыслов, пишет новые книги и возглавляет "Политико-антропологическое обозрение". 25 января 1907 года Вольтман посетив Аммона и Вильзера отправился путешествовать по Италии. Они виделись в последний раз. При невыясненных обстоятельствах Вольтман пропал в море, и его тело никогда не было найдено. Была ли это трагическая гибель в Италии просто несчастным случаем, установить не удалось. Однако версию об убийстве, на наш взгляд тоже нельзя сбрасывать со счетов.

Представьте себе, что поведал бы уже в зрелом возрасте Вольтман в связи с победой большевизма в России в 1917 году. Ведь он сам был выходцем из рядов социал-демократии, и наверняка смог бы раскрыть множество ее антропологических секретов. Заговорщики, совершившие свой переворот в России, конечно же не были бы в этом заинтересованы. Мало того, останься он в живых - и развитие немецкой расовой теории пошло бы по другому, более продуктивному пути, не связанному с инфернальными злоключениями Третьего Рейха. Обозрение Вольтмана просуществовало до 20-х годов, но. в 30-х ему почему-то не нашлось места? Однако и при этом его след в философии XX века остался очень глубоким, хотя его имя упоминается весьма недостаточно. Он прожил всего 36 лет, но его идеи окрасившись новыми тонами, до сих пор живут в многих философских концепциях.