Из неопубликованной рукописи М. Потапова о Древнем Египте:

Солнце - око Амона - пылает на Западе.
И город Амона, по берегам Нила простершийся, маняще сквозит в этой мгле золотой, как в прозрачной одежде. И призрачными кажутся далекие гребни восточных гор. Глубокие тени бороздят Ливийский хребет, защищающий Фивы от песков Великой пустыни Запада. Раскаленные за день утесы огненными языками лижут лазурное чрево Нуит...

Безоблачное небо опрокинулось над землей опаловой чашей. До горизонта простершийся город лежал внизу как огромное блюдо из пестрого камня со светящимися прожилками каналов, разграничивающих его кварталы. Серебрянная дуга Нила сияла тускло на Западе. Но вот восточный край опаловой чаши вспыхнул огнем и растаял. Гор светоносный начал свое победное шествие, и край ладьи его запылал над горами Востока...

...Фараон вышел из паланкина. Лучи солнца, преломляясь в радужных огнях драгоценной одежды, окружали его сверкающим ореолом, и перед ослепленными взорами толпы стоял уже не человек, а озаренный небесным сиянием земной бог, сын Солнца. Смолкло пение серебряных труб, и в тот же миг растворились врата ОПЕТА. Под величавое пение священного хора навстречу фараону вышли жрецы со святой ладьей Усерхет и стоящим на ней ковчегом, в котором покоится златоликий образ Амона, владыки небес...

... лик Сына Солнца, лик утонченный и вдохновенный, неправильный и все же прекрасный. Под орлиными крыльями взлетающих к вискам бровей теплятся готовые мгновенно вспыхнуть глаза. Глубокие, как океан, они точно прислушиваются к тихому голосу сердца. Крупный полный рот с горькой складкой по углам и нежно круглящейся верхней губой придает лицу фараона что-то детски трогательное, в то время как длинный подбородок дышит упорной, стремительной волей...

Широкая полоса из разноцветного бисера окаймляет подол облачения, и бахрома спускающихся с нее бисерных шнурков с аметистовыми и изумрудными подвесками касается золотых сандалий.Двойной венец, Пшент, из серебра и красного золота венчает голову властелина Двух Стран. Две богини Севера и Юга, змея Уаджит и коршун Нехебт охраняют чело фараона. В руках его, крестообразно сложенных на груди - скипетр и бич из золота, на смуглой груди его - сверкающее всеми цветами радуги ожерелье...

В оцепенении выслушали они заключительные слова фараона:
- Вы доверились жрецам Амона, и вы видете, к чему это вас привело. Я простил вас, но я не могу больше жить с вами. Больше вы меня никогда не увидите. Я воздвигну новый город во имя отца моего Атона на месте, которое он сам мне укажет. Это будет город Солнца и Правды, он будет столицей Египта...

Взоры всех были устремлены на Мериптаха. Казалось, он забыл о присутствующих, погрузясь в глубокое размышление. Суровые складки морщили его лоь. Тонкие губы так плотно сжались, что рот превратился в одну твердую, прямую линию. Глаза сузились и как бы впились в какую-то невидимую точку, в которой сосредоточены были судбы Египта.
- Что видит твое святейшество во мгле грядущего? - с благоговейным страхом спросил Амонемопет...

Не помня себя, вырвала Тейя из волос своих пышный стебель лазурного лотоса и вниз метнула его к стопам фараона. Ветер ли был виноват или иная причина, но цветок упал на грудь фараона, запутавшись стеблем своим в завитках Уаджит, венчающей шлем Сына Солнца. Тейя замерла в ужасе, закрыла лицо руками дрожащими...

Длинные и тонкие пальцы Мериптаха с тихим шелестом погрузились в груду драгоценностей и вскоре на ладони его появились четыре талисмана: талисман удачи Нофр - малая мандолинка из сердолика; амулет Те-Уаст, змеиная голова - от вражеских сил защита; Тат, изумрудная колонка с тройной капителью - радостный знак устойчивости, здоровья и силы; и громадный аметист с вырезанным на нем именем царя богов - Амона.
- Вот мое оружие, - обратился он к Нофрехотепу...

... Помолчав, Мериптах добавил:
- Правда, враг наш во сто крат сильнее Хатшепсут. В этом тщедушном теле живет могучий, бесстрашный дух. В нем ничего нет от его отца. Весь он в мать. Нет у него ее выдержки, ее осторожности. И это его погубит. Вот на это слабое место и должны мы направить все наше внимание. Не сдерживать его безумных порывов, а разжигать их, доводить его до исступления - вот в чем теперь наша задача!

Фараон с внезапно прояснившимся взором простонал, глядя на сына:
- Сын мой! Дитя мое! Берегись Мериптаха... - И, захрипев, откинулся на изголовье. Подлокотник из слоновой кости отскочил и покатился по полу. Драгоценный камень выпал из глаза змеи на чепце, мелькнул огненной искрой. Царица бросилась на колени перед ложем фараона. С ужасом смотрела она, как он раз-другой метнулся, судорожно ловя воздух. Из горла его хлынула кровь...

Освещенное снизу лампадой лицо фараона было красиво и страшно. От усеянного драгоценными камнями облачения  его исходили, скрещиваясь, многоцветные молнии. Исчез нежный мечтательный царевич, еще сегодня робевший перед Мериптахом, и теперь перед Эйэ стоял оскорбленный владыка, достойный сын Небмаатра и Тейи...

...Мериптаху нравились такие зрелища. Он наслаждался отчаянными воплями несчастных жертв, и в глазах его загорался тот же огонь, что и в глазах крокодила, хватавшего жертву острозубой пастью. Хруст костей вызывал у Мериптаха такую усмешку, что рабы тряслись от ужаса. Когда же дворецкий возглашал мрачным голосом:
- Так погибнут все ослушники своего господина! - Мериптах медленно обводил рабов взглядом, от которого те цепенели...

Ладья солнцеликого Ра, скользнув над вершинами Ману, растаяла в радужных волнах заката. Город Амона одела вечерняя тень. Но отблеск зари еще млел на золоченых верхах обелисков Опета, на высоких дворцовых пилонах. На плоской их кровле средь реющих флагов темнел силуэт фараона. Свежий ветер волнисто играл алыми лентами царского шлема и развевал парусом длинное, сверкающее как западное небо одеяние.
Фараон был один, Сын Солнца в объятиях Неба...

Всплывая над аметистовой грядой восточных гор, утроликий бог стрелами своих лучей освобождал от оков ночи красоту великого города. И первыми зарделись далекие скалы на западном берегу. Огненными львицами разлеглись они в лучах утроликого, жмурясь тенями ущелий. Потом вспыхнули золоченые обелиски заупокойных храмов, начиная от ступенчатого храма царицы Хатшепсут, и дальше на юг, до великолепного святилища Небмаатра...

Светоносный Ра в вечернем облике Тумавступил в царство Аменти. Осиротелую землю пленила ночь. В просветах ежду колоннами зажглись осторожные звездные очи. А внизу, на востоке и западе, севере и юге заблестели огни столицы. Сколько трогательной прелести в мерцании этих бесчисленных огоньков, перекликающихся со звездами небесными...

Прозрачная тень отступала к священному Нилу, снимая прохладный покров свой с кварталов Хефтихернебф, - с загородным дворцом фараона и особняками вельмож в пышных рамках садов, с мазанками рабочих и ремесленников, изготовлявших саркофаги и всю погребальную обстановку, необходимую для блаженства богатых покойников, чьи вечные жилища - в подножии западных гор. Лучи животворные коснулись прохладносеребрянных волн обмелевшей накануне разлива реки, и они заструились расплавленным золотом...

Голос старой царицы дрожал, прерывался. В очах заблестели слезы, когда она произнесла надломленным полушепотом:
- Да, дело сделано... Жизнь окончена...
И вдруг будто луч света вспыхнул в потухших очах. Она крепко прижала к себе царевну и маленького царевича и воскликнула неожиданно помолодевшим голосом:
- Новое солнце восходит над Египтом!

Имя Потапова в Соликамске известно всем. Его "Эхнатониана" стала подлинной жемчужиной историко-культурного наследия города и по своему значению может смело соперничать с Троицким собором или алтарем Богоявленской церкви.

Михаил Михаилович щедро одарил всех, кто имел возможность соприкоснуться с его творчеством. А мы в повседневной суете так и не удосужились понять, что не может быть лучшего выражения нашей благодарности Мастеру, чем публикация пуст небольшого, но с любовью сделанного альбома, последнбб страницу котороготы, читатель, только что перелистнул.  Поэтому мы немедленно откликнулись на просьбу краеведческого музея и Института истории материальной культуры о финансировании издания и убеждены, что это наилучшее и гарантированное вложение средств в развитие культуры города, в то, чем будут жить наши дети и внуки.

Творчество Потапова, замечательного Мастера, истинного русского интеллигента продолжается около восьмидесяти лет. Когда-то в Древнем Египте имя фараона запрещалось произносить без обязятельной фразы - "да живет он вечно". Создатель уникальной галереи образов, пришедших к нам из глубины веков, заслуживает того же.

Татьяна Федина
управляющая Соликамским филиалом "Эталонбанка"