ВГЛЯДЫВАЮСЬ В ЛИЦО ЛЮБИМОЙ

Когда я вглядываюсь в тебя,
Я вижу исчезнувшие города.
Вижу кровавые времена,
Вижу неведомые письмена,
Вижу истоки смерти и славы
И то, как Бог-Младенец взрослеет.

Когда ты покоишься предо мной,
С нежданной радостью я открываю
Мириады жизней, в тебе сквозящих.
И ничего нет на свете,
Кроме этих очей,
Что персть претворяют в плоть.

Ты сияешь насечкой на кинжале,
Ты яснее, чем лоб ребенка,
Ты - предвестье грядущей прекрасной ночи,
Ты птенцом трепещешь в моих ладонях.

И когда я вглядываюсь в тебя,
Я вижу родину,
Мать
И детство.

Пророки умолкли.
Нет больше ни зла, ни блага.
Я вижу землю, что стала выше
Пустынь небесных.
Я вижу, как из морской пучины
Восходит вечер
И заглядывает в мои окна.

ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВЫЙ ПСАЛОМ ПОСЛЕ СТА

Иерусалим! Ты от уст моих отдалился,
Хотя мы и находимся так близко друг от друга.
Между нами всего две улицы.
И спина Бога.
И я в твоем небе звезда.
Я существую в тебе.
Благословенна моя страдающая плоть!
Падает даль к ногам Вавилона.
Я выстрадал право быть подданным смерти,
Выстрадал право рыдать у окна.
Голос моей свободы грядет из звона цепей.
Крест мой сражается.
Иерусалим! Ты окропил все свои имена
Кровью моей.
Все твои языки меня обманули.
Мне нечем к тебе воззвать.
Плавится плоть моя,
А расстояние между нами
Все меньше.
Имам певцов
Обнажил оружие,
Чтобы предать меня смерти.
В наше время, не знающее сострадания.
И псалмы превратились в камни,
Которыми били меня
И снова убили
Вблизи апельсиновой рощи.
Иерусалим! Ты принял образ кровавых оливок...
Кожу с меня содрали на сапоги
Пророков и псалмопевцев.
Ты - мой Вавилон. Благослови того,
Кто смог заглянуть в твою грядущую ночь.
Я все ближе к тебе.
Все слышнее плач твоих окон.
Благословен имам
Певцов минувшей ночи.
Он - был. А я существую сейчас
И пылаю в тебе как звезда.
Падает даль к ногам Вавилона.
Крест мой сражается.
Аллилуйя!
Аллилуйя!
Аллилуйя!

ЗЕРКАЛО В ТУМАНЕ

Отныне нам ведомы все дороги:
Мы идём по следам погибших,
Но щагов их не слышим.
Увы, пришлось нам эпоху нашу
Поднять с её брачного ложа...
Осаждённые кровью и солнцем,
Превращается ожиданье
В подъярёмное слово...
Мать ко мне из-под пепла взывает,
Но лица её я не вижу,
А меж тем вода в облаках умирает...
В лучезарном грядущем
Был я двумя солдатами сразу,
А сейчас, в этом прошлом туманном,
Стал совсем одинок.

В прошлом у каждой смерти
Было моё обличье,
В прошлом моим были
Каждый плащ на каждом убитом
И каждая крышка гроба.
И пусть я теперь не гожусь в солдаты,
У меня есть оружие - слово,
И вся моя суть созвучна
Эпической нашей эпохе,
Захлестнутой войнами, словно
Песками и жаром солнца...
У теперешнего твоего дома
Целый десяток окон.
А я ищу дверь.

Твой дом без двери,
Вкруг него, как друзья, ветра столпились,
И число их множится в час твоей смерти.
О родина, я ищу к тебе двери,
Но тело твоё в словарях не сыщешь.
Ты изнываешь, как первая Троя,
И рыдаешь, как Второй Исайя.

Когда меня заковали в цепи.
Каждый мученик в собственном теле
Вычитывал весть о пропавшей отчизне,
Начертанную дождём и солнцем,
И воспевал солдат бесстрашных...
С тех пор мы всЁ наизусть затвердили
Слова хранимых в сердце призывов:
Наше солнце сильнее ночи,
Наши мученики горды,
Как яблони, знамёна и воды!

Увы,
Их всё больше,
Всё больше,
Всё больше...

Перевод Ю.Стефанова